#ВbIDEРЖКИ_N_ЦNТAТbI_О_B0ЙNЕ
Небо над Донецком было цвета экрана старого черно-белого телевизора, настроенного на пустой канал. Ваня лежал на колченогой брезентовой раскладушке у себя во дворе и смотрел вверх. Сквозь прищуренные веки Ваня видел серую мутную пелену небесного свода. На первый взгляд небо казалось неподвижным, но если долго вглядываться, то можно было заметить что оно все-таки понемногу ползет на запад.
Ванин дом разбомбили еще вчера. С запада прилетело сразу два фосфорных снаряда — один попал в крышу, другой — в брызнушвую стеклом веранду. Дом загорелся как спичка — весь и сразу, и через пол часа от него остался остов да стены. По случайности Вани в тот момент дома не было — он был в городе, пытался раздобыть какой-то еды. Но дома были жена и семнадцатилетняя дочка, выбраться они не смогли. Прийдя домой и увидев обгоревший остов дома и черные скрюченные тела из-под завала крыши, Ваня взял из сарая лопату и пошел раскапывать нычку под абрикосой в саду. Выкопав из земли черный пластиковый пакет, Ваня вскрыл его и достал на свет божий пистолет — старенький ТТ со спиленным номером — и небольшой круглый камешек с дырочкой. Потом Ваня взял пистолет в одну руку, а камешек в другую, лег на раскладушку и стал ждать.
На смену дню пришла теплая теплая июльская ночь. Ваня так и лежал на раскладушке, глядя на звезды. Раз в несколько часов он ненадолго вставал что бы сходить в нужник и выпить воды из умывальника во дворе. Есть Ване не хотелось, да и еды никакой не было.
Артиллерия укропов продолжала обстреливать Донецк. Иногда снаряды рвались где-то неподалеку и клубы пыли вперемешку с серым пороховым дымом, подхваченные ветром, проносились над Ваней, на минуту заслоняя ему звезды. Воняло порохом. Один раз бабахнуло совсем рядом — да так, что взрывной волной Ваню вытряхнуло из раскладушки. Звук взрыва здорово дал по ушам, Ваня перестал слышать и на секунду утратил контроль над своим телом. Когда Ваня понял, что не ощущает рук, он испугался, что выронил круглый камешек с дырочкой. Этот камешек был очень важен, его нельзя было потерять ни при каких обстоятельствах. С его помощью Ваня собирался устроить себе свою небольшую вечность и личное бессмертие. Впрочем, ничего плохого не случилось — камешек никуда не делся, и как только к Ване вернулось ощущение собственного тела он понял что по-прежнему держит камешек и постолет в руках. Успокоившись, Ваня заполз обратно на раскладушку, лег на спину и расслабился. Оставалось только ждать.
Утром артобстрел прекратился — видимо артподготовка была закончена и укропы собирались войти в город. Вот-вот должны были начаться городские бои. Ваня лежал на раскладушке и ждал, но ожидание тянулось так долго, а утренее донецкое солнце пригревало так ласково, что Ваня начал потихоньку дремать. Эта оплошность чуть не стоила Ване его вечности. Когда — уже ближе к обеду — калитка ваниного двора распахнулась от пинка тяжелым укроповским берцем, Ваня почти спал. По счастью, скрип калитки разбудил Ваню практически моментально и уже через секунду Ваня сориентировался в ситуации. Видя входящего во двор укропа, Ваня крепко сжал в кулаке круглый камень с дырочкой, ловко спрятал руку с пистолетом за спину и зашептал простую молитву, которую выучил когда-то в советском еще Крыму: "Куриный Бог, куриный Бог, скажи перевозчику что у меня нет денег и я посижу на берегу! Куриный Бог, куриный Бог, скажи перевозчику..." Укроп уставился на Ваню:
— Руку вытяг из-за спыны!
Ваня почувствовал как камешек в его кулаке нагревается и начал молится еще быстрее. Нужно было успеть произнести молитву 13 раз.
— Руку, бля, вытяг! — укроп вскинул автомат.
— Не стреляй, земляк! — Ваня сказал это что бы потянуть время, осталось повторить молитву куриному Богу три раза. "Куриный Бог, куриный Бог, скажи..." ""Куриный Бог, куриный Бог..." "Куриный Бог..." — все!!! Успел! Камешек в кулаке словно пылал огнем, его было трудно держать, но Ваня терпел. Оставалось недолго, нужно было сделать последнее дело. Ваня потащил руку с пистолетом из-за спины, словно в замедленной съемке видя как расширяются глаза укропа и как бледнеет его палец на спусковом крючке автомата. "Надеюсь, будет не больно" — успел подумать Ваня прежде чем из ствола укропского автомата вылетело облачко порохового дыма и несколько крупных пчел ужалили Ваню в грудь.
Укроп стоял над улыбающимся мертвым телом на раскладушке.
— Москаль мени нэ зэмляк! — сказал укроп в пространство.
Потом посмотрел на выпавший из Ваниной руки маленький камешек с дырочкой.
— Бля, а цэ шо за хуйня знов? И в цього дирявый каминэць...
* * *
Ваня медленно брел по берегу теплого Черного моря, босиком по линии прибоя, ощущая ногами ласковые волны, а головой и спиной — теплое крымское солнышко. Рядом, загорелые и веселые, шли ванины жена и дочка. Камешек сработал, куриный Бог не оставил Ваню, и теперь это лето для него никогда не кончится. Где-то там, в пылающем Донецке, Ванино тело доживало последние секунды, но сам Ваня успел уйти, убежать сюда, в царство куриного Бога, где можно растянуть секунды в маленькую субъективную вечность и не садиться в лодку к страшному перевозчику, а без конца брести по берегу наслаждаясь прибоем и солнцем. "Крым наш!" — подумал Ваня и, где-то далеко-далеко, простреленное тело на брезентовой раскладушке улыбнулось.
В. Дрягинов, "Сакральный путь из Донбасса в Крым"